Загадочная перуанка

0
0
4193

Большой корабль, который шел под парусами из Южной Америки в Европу, словно щепку швыряли гигантские волны океана. Все, кто еще имел хоть сколько-нибудь силы, вот уже который день упорно сопротивлялись неукротимой стихии. Но опасность предательски подкрадывалась с другой стороны: большинство команды и пассажиров было до крайности измучено какой-то неведомой болезнью.

Безнадежно было состояние самого именитого пассажира — вице-короля Перу, носившего замысловатое имя Дон Луис Геронимо Кабрера де Вобадилла граф Цинхон. Несколько лет возглавлял он одну из богатейших испанских колоний — Перу, а теперь в конце 1641 года, обессиленный загадочной болезнью, возвращался домой, в Испанию. Эта болезнь была малярией. Среди множества ценных грузов, заваливших трюм, вице-короля особенно беспокоила судьба тяжелого, громоздкого тюка, содержавшего кору, по утверждению местных индейцев хорошо излечивавшую малярию. Ценою больших жертв досталась она вице-королю, который первым из европейцев стал обладателем такого сокровища. С этой корой и связывал он надежду на исцеление от злого недуга. Но напрасно, изнемогая от страданий, пробовал он жевать горькую, обжигающую рот кору: как использовать ее целебные свойства, никто не знал.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© Forest & Kim Starr

После продолжительного и трудного путешествия сильно потрепанный корабль добрался до Испании. Самых известных врачей столицы и других городов вызвали к больному. Однако и они не смогли помочь: им был недоступен секрет использования целебной коры. Поэтому врачи предпочитали лечить Цинхона старыми, но, увы, бесполезными средствами, вроде пыли египетских мумий. Так и умер Цинхон от малярии, не сумев воспользоваться отнятым у туземцев лекарственным снадобьем.

Первыми до тайны перуанского дерева докопались пронырливые, вездесущие иезуиты. Изготовив из волшебной коры противомалярийный порошок, они не замедлили провозгласить его священным. Сам папа римский, видя в этом источник больших прибылей и надежное средство воздействия на верующих, благословил служителей католической церкви и разрешил им начать спекуляцию порошком. Однако врачи не скоро стали применять новое лекарство: они еще не знали достаточно твердо ни его свойств, ни способа применения.

Жестокая эпидемия малярии все больше распространялась по Европе и добралась наконец до Англии. Хотя к этому времени иезуитские порошки уже зарекомендовали себя как достаточно действенное средство в борьбе со свирепой малярией, но ни один уважающий себя англичанин, конечно, не мог ими воспользоваться. Кто бы, в самом деле, решился принимать иезуитские порошки в атмосфере всеобщей вражды ко всему, что было хотя бы отдаленно связано с ненавистным всей Англии папством? Крупнейший деятель английской буржуазной революции Кромвель, заболевший малярией, решительно отказался употреблять это лекарство. Он умер от малярии в 1658 году, не испытав последней спасительной возможности.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© Forest & Kim Starr

Когда же эпидемия малярии приняла в ряде стран совершенно катастрофические размеры, ненависть народных масс к иезуитам обострилась в высшей степени. В Англии, например, их стали обвинять в намерении отравить своим порошком всех англичан не католиков, в том числе и короля, который как раз заболел тяжелой формой малярии. Все усилия придворных врачей облегчить его участь были тщетны. Предложения католических монахов об оказании помощи решительно отвергались.

Вдруг произошло нечто неожиданное. Вылечить короля взялся никому до тех пор не известный знахарь, некий Тальбор. Результаты получились ошеломляющими: всего за две недели король излечился от злого недуга, принимая какое-то горькое лекарство по столовой ложке через три часа. Хитрый знахарь наотрез отказался сообщить состав и происхождение целебной микстуры. Впрочем, король, счастливый, быстро окрепший, на этом и не настаивал. Избавленный от тяжелой болезни, он щедро отблагодарил своего спасителя и специальным указом даровал ему звание лорда и королевского лекаря. Кроме этого, он разрешил Тальбору лечить больных по всей стране.

Зависти всей королевской свиты, особенно придворных медиков, не было предела. Они не могли мириться с растущей славой новоявленного врача. Вся знать наперебой стремилась лечиться только у Тальбора. Даже французский король направил ему приглашение прибыть в Париж для лечения его персоны и всей королевской семьи от малярии. Исход лечения и на этот раз оказался удачным. Новое излечение стало еще большим триумфом Тальбора, который, однако, упорно продолжал беречь свою тайну. Лишь когда король Франции предложил ловкому дельцу 3000 золотых франков, большую пожизненную пенсию и дал обязательство не разглашать секрета до смерти лекаря, Тальбор сдался. Выяснилось, что он лечил своих пациентов не чем иным, как иезуитским порошком, растворенным в вине. От английского короля он скрыл это обстоятельство, так как знал, что рискует головой.

Но пришло, наконец, и время, когда чудесное лекарство перестало быть монополией отдельных лиц. Оно утвердилось как единственно надежное средство в борьбе с гибельной малярией. Десятки, сотни тысяч европейцев избавились от страшного заболевания с помощью целебной коры перуанского дерева, а о самом дереве никто еще не имел ясного представления. Его местонахождение не могли обнаружить даже испанцы, которые осели в Южной Америке и обрели монополию на поставку перуанского товара в Европу.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© Forest & Kim Starr

Местные индейцы, к этому времени уже хорошо узнавшие коварные нравы завоевателей, соблюдали большую осторожность. Сбор «кина-кина» (коры всех кор) поручался только своим, наиболее надежным людям (кстати, от индейского кина-кина и происходит название хинного дерева и выделенного из его коры алкалоида — хинина). Старые туземцы поучали молодых, что малярия поможет изгнать жестоких поработителей, если им не удастся разгадать секрет хинного дерева.

С разглашением тайны лечебных свойств коры они примирились, да и к тому же она обернулась выгодной для них торговлей. Кстати, о разглашении этой тайны ходит много легенд, но одну из них повторяют чаще других. Юная перуанка полюбила испанского солдата. Когда тот заболел малярией и положение его стало безнадежным, девушка решила спасти ему жизнь целебной корой. Так солдат узнал, а затем и раскрыл заветную тайну туземцев за солидное вознаграждение одному из миссионеров-иезуитов. Те поспешили убрать солдата, а тайну сделать предметом своей торговли.

Долго попытки европейцев проникнуть в непроходимые чащи тропических лесов не имели успеха. Только в 1778 году одному из членов французской астрономической экспедиции Лa Кондамину удалось впервые увидеть хинное дерево в районе Локсы. Он послал с оказией краткое описание его и гербарный образец шведскому ученому Карлу Линнею. Это послужило основой первого научного исследования и ботанической характеристики растения. Линней и назвал его цинхоной.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© EOL Learning and Education Group

Итак, потребовалось больше ста лет для того, чтобы целебные свойства груза графа Цинхона были, наконец, разгаданы. Словно в насмешку над злополучным вице-королем его имя присваивается чудодейственному перуанскому дереву.

Лa Кондамину удалось взять с собой несколько саженцев хинного дерева, но по пути в Европу они погибли.

Самый молодой участник французской экспедиции ботаник Жюссьё решил остаться в Южной Америке, чтобы детально изучить хинное дерево. За много лет кропотливого труда ему удалось установить, что дерево растет одиночно на скалистых, труднодоступных склонах Анд, поднимаясь в горы до 2500— 3000 метров над уровнем моря. Он же впервые установил, что есть несколько видов этого дерева, в частности цинхона белая, красная, желтая и серая.

Около 17 лет, преодолевая многочисленные невзгоды, изучал Жюссьё тропические леса Южной Америки. Много собрал он ценных научных данных о загадочном дереве. Но перед отъездом на родину где-то пропал его слуга вместе со всеми материалами исследований. От пережитого потрясения Жюссьё сошел с ума и умер вскоре после возвращения во Францию. Так печально закончилась еще одна попытка разгадать тайну перуанского дерева. Ценнейшие материалы, самоотверженно собранные ученым, бесследно исчезли.

Этим, однако, не исчерпываются трагические истории, связанные с поисками хинного дерева. Горестную участь Жюссьё разделила в начале XIX века группа молодых, энергичных ботаников вице-королевства Новой Гранады (современная Колумбия). Она внесла значительный вклад в науку о таинственном растении: детально изучила места его распространения, составила подробное ботаническое описание, изготовила многочисленные карты и рисунки. Но вот разразилась освободительная война народов Колумбии против испанских поработителей. Молодые ученые не остались в стороне от справедливой борьбы. В одной из схваток в 1816 году вся группа вместе с руководителем ее — талантливым ботаником Франциско Хозе де Кальда была захвачена королевскими войсками и приговорена к смерти. Напрасно пленники, беспокоясь о судьбе своих научных работ, просили на некоторое время отсрочить казнь хотя бы их руководителя: они надеялись, что он успеет закончить почти готовую монографию о хинном дереве. Палачи не вняли их просьбам. Все ученые были казнены, а их ценные научные материалы отосланы в Мадрид, где затем бесследно исчезли. О характере и масштабах этого труда можно судить хотя бы по тому, что многотомная рукопись была снабжена 5190 иллюстрациями и 711 картами.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© Forest & Kim Starr

Так, ценой немалых потерь, а временами и жертв завоевывалось право овладеть секретом этого дерева, таившим избавление от изнурительной, а часто и смертельной болезни. Недаром кора хинного дерева была в буквальном смысле на вес золота. Взвешивали ее на самых чувствительных аптекарских весах, с большими предосторожностями, чтобы случайно не рассыпать, не потерять даже щепотки. Принимали же лекарство большими дозами. За курс лечения нужно было проглотить около 120 граммов порошка или выпить несколько стаканов концентрированной, невероятно горькой хинной настойки. Такая процедура была подчас неодолимой для больного.

Но вот в стране, далекой от родины хинного дерева,— в России, была открыта возможность лечения малярии небольшими, но очень действенными дозами, не имевшими примеси посторонних, не нужных при лечении веществ. Еще при Петре I начали у нас лечить ее хинной корой, а в 1816 году русский ученый Ф. И. Гизе впервые в мире выделил из коры лечебную основу — алкалоид хинин. Было также установлено, что в коре цинхоны, кроме хинина, содержится до 30 других алкалоидов. Больные принимали теперь лишь несколько граммов хинина в виде небольших доз белого порошка или таблеток величиной с горошину. Для переработки хинной коры по новой рецептуре стали создавать фармацевтические фабрики.

Между тем, заготовка коры в тропических лесах Южной Америки все еще оставалась нелегким и рискованным предприятием. Почти каждый год объем заготовок сокращался, а цены на хинин неуклонно росли. Возникла острая необходимость выращивать цинхону на плантациях, как это сделали с каучуконосом гевеей.

Но как заготовить достаточное количество семян цинхоны? Ведь сохранению секрета индейцев, теперь уже, правда, из коммерческих побуждений, стали помогать правительства Перу и Боливии, под страхом смерти запретившие вывоз семян и молодых растений за пределы своих стран.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© Forest & Kim Starr

К этому времени стало известно, что различные виды хинного дерева содержат разное количество хинина. Наиболее ценной оказалась цинхона калисая (настоящее хинное дерево), весьма распространенная в Боливии.

Первым из европейцев забрался в глубь тропических лесов этой страны в 1840 году французский ботаник Веддель. Он был восхищен, когда увидел таинственное дерево с могучим стволом и красивой серебристой корой. Листья, с верхней стороны темно-зеленые, с обратной — бледно-серебристые, переливались, сверкали, словно сотни разноцветных бабочек трепетали своими крылышками. Среди кроны виднелись красивые цветки, отдаленно напоминавшие кисти сирени. Отважному ученому удалось тайком вывезти немного семян цинхоны. Он разослал их в ботанические сады Европы. Однако для создания промышленных плантаций этого дерева требовалось значительно больше семян. Немало предпринималось попыток для этого, но все они кончались неудачей.

Некоторого успеха удалось добиться ботанику Леджеру, но это стоило ему неимоверных трудов. Около 30 лет прожил он в Южной Америке, изучая хинное дерево и намереваясь вывезти его семена в Европу. На протяжении 16 лет посылал ученый одного уполномоченного за другим для поисков драгоценных деревьев и заготовки их семян, но индейцы перебили всех его посланцев.

В 1845 году Леджеру, наконец, посчастливилось: судьба свела его с индейцем Мануэлем Мамени, оказавшимся незаменимым помощником. Мамени превосходно знал с детства районы, где росло 20 видов хинного дерева, он легко различал на расстоянии любой вид его и точно определял количество хинина в коре. Преданность его Леджеру была безгранична, индеец шел для него на любой риск. Несколько лет потратил Мамени на заготовку коры и сбор семян. Наконец, настал день, когда, преодолев расстояние в 800 километров, через глухие чащи, обрывистые скалы Анд и стремительные горные потоки он доставил своему господину накопленное добро. Это был последний путь смельчака: по возвращении в родные места он был схвачен и приговорен к смертной казни.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© Forest & Kim Starr

Героический труд Мамени не пропал даром. Собранные им семена дали всходы на новых землях. Вскоре зазеленели обширные плантации хинного дерева, названного цинхона леджериана. Увы, это не первый случай в истории, когда подвиг приписывается не тому, кто его совершил. Мануэля Мамени вскоре совсем забыли, а дерево, увидевшее благодаря ему новые земли, продолжало служить человечеству.

Нужно сказать, что многие годы и сама малярия представляла загадку для научного мира. Врачи уже хорошо освоили способы лечения этой болезни, научились распознавать ее симптомы, а возбудитель им не был известен. Вплоть до начала нашего века причиной заболевания считался болотный плохой воздух, по-итальянски «мала ариа», откуда и произошло, к слову, название болезни. Только когда стал известен настоящий возбудитель болезни — малярийный плазмодий, когда было установлено (в 1891 году) русским ученым профессором Д. Л. Романовским действие на него хинина, тайны болезни и лекарства стали считать, наконец, раскрытыми.

Хорошо были к этому времени исследованы и биология хинного дерева, его культура и способы заготовки коры, изучены и описаны около 40 новых ценных видов и форм. До недавних пор свыше 90 процентов мировых запасов лечебного хинина давали плантации на Яве. Хинную кору собирали там, частично срезая ее со стволов и крупных ветвей деревьев. Иногда целиком срубали 6—8-летние деревца, а они дружно возобновлялись побегами от свежих пней.

После Великой Октябрьской социалистической революции империалисты, как известно, объявили блокаду Советской республике. Среди товаров, ввоз которых в нашу страну в те годы не допускался, был и хинин. Нехватка лекарства вызвала распространение малярии. Советские ученые энергично приступили к поискам путей преодоления эпидемии. Широкий размах приобрели работы по осушению болот, дезинфекции водоемов, рек с целью уничтожения личинок комаров — переносчиков малярии. Настойчиво стали проводиться и другие предупредительные меры.

Кора хинного дерева, цинхона (Cinchona)

© H. Zell

Ученые-химики упорно искали синтетические препараты, которые бы заменили хинин растительного происхождения. При создании отечественных противомалярийных препаратов советские ученые опирались на открытие великого русского химика А. М. Бутлерова, еще в прошлом веке установившего наличие хинолинового ядра в молекуле хинина.

В 1925 году в нашей стране был получен первый противомалярийный препарат — плазмохинин. Затем синтезировали плазмоцид, который обладал особенно ценным свойством: больной, лечившийся этим препаратом, переставал быть опасным для окружающих и уже не мог передавать им инфекцию при посредстве малярийного комара.

Впоследствии наши ученые создали очень эффективный синтетический препарат — акрихин, который почти полностью избавил страну от потребности в дорогостоящем ввозном хинине. Он не только не уступал хинину, но имел перед ним некоторые преимущества. Были синтезированы и надежные средства для борьбы с тропической малярией — полудрин и препараты, эффективные против обычной малярии,— холоридрин и холорицид.

Малярия в нашей стране была побеждена. Но все это произошло позднее. В первые годы Советской власти главная надежда была на природный хинин, и советские ботаники твердо решили поселить цинхону в наших субтропиках. Но где и как найти семена цинхоны? Как заставить изнеженное тропиками хинное дерево расти в столь суровых для него наших субтропиках? Как добиться, чтобы оно давало хинин не через десятилетия, когда нарастет целебная кора, а гораздо быстрее?

Решение первой задачи осложнялось тем, что наживавшиеся на производстве хинина фирмы ввели строгий запрет на вывоз семян цинхоны. Кроме того, нужны были ведь не любые семена, а наиболее холодостойких экземпляров.

Академик Николай Иванович Вавилов высказал предположение, что скорее всего их можно найти в Перу. Чутье талантливого ученого блестяще оправдалось и на этот раз: именно в Перу он нашел то, что искал.

Хинное дерево, цинхона (Cinchona)

© Forest & Kim Starr

Плантация располагалась на высокогорном склоне отрогов южноамериканских Анд. В столь прохладных условиях Вавилов еще не встречал хинное дерево. И хотя он знал, что этот вид не отличается высоким содержанием хинина (это была цинхона широколистная), уверенность, что именно это дерево может стать родоначальником плантации цинхоны в наших субтропиках, с каждым часом крепла.

Еще добиваясь разрешения от местных колониальных властей на осмотр плантаций хинного дерева в Перу, Николай Иванович не раз слышал от чиновников, что вывоз семян воспрещен. Может, и уехал бы он ни с чем с этой плантации, если бы поздно вечером накануне его отъезда в номер не заглянул гость — пожилой индеец, работавший на плантации. Он извинился за нежданный визит и сказал, что пришел передать советскому академику скромный подарок рабочих хинной плантации. Кроме гербария наиболее интересных растений, образцов коры, древесины и цветков хинного дерева, он вручил Николаю Ивановичу и упакованный в плотную бумагу пакет с надписью «хлебное дерево». Заметив вопросительный взгляд академика, посетитель сказал: «Мы сделали небольшую ошибку в надписи: ее следует читать как хинное дерево. Но эта ошибка для тех… для господ».

Уже в Сухуми, распечатав заветный пакет, ученый увидел здоровые, полновесные семена цинхоны широколистной. В приложенной записке сообщалось, что собраны они с приглянувшегося русскому академику дерева.

Серией оригинально задуманных опытов удалось быстро добиться прорастания семян. Затем применили более эффективный, вегетативный способ размножения цинхоны — зелеными черенками. Детальные химические исследования показали, что цинхона содержит хинин не только в коре, но и в древесине, и даже в листьях.

Однако заставить хинное дерево расти в наших субтропиках не удавалось: начисто обмерзало все, что вырастало за весну и лето. Не помогли ни укутывание стволиков, ни особый рацион удобрений, ни укрывание почвой или прохладной снеговой шубой. Даже осеннее снижение температуры до +4, +5 градусов пагубно сказывалось на цинхоне.

И вот тогда Н. И. Вавилов предложил превратить строптивое дерево в травянистое растение, заставить его расти лишь в продолжение летнего периода. Теперь каждую весну на полях Аджарии зеленели ровные рядки хинного дерева. Когда наступала осень, молодые, с крупными листьями растения достигали почти метровой высоты. Поздней осенью хинные растения скашивали, словно кукурузу или подсолнечник при силосовании. Затем свежие стебли с листьями цинхоны поступали на переработку, из них добывали новый советский противомалярийный препарат — хинет, нисколько не уступавший южноамериканскому или яванскому хинину.

Так была разгадана последняя загадка цинхоны.

Ссылки на материалы:

  • С. И. Ивченко – Книга о деревьях

Напишите свой комментарий

Внимание! В комментариях к материалам запрещена публикация ссылок или контактной информации. Для этого воспользуйтесь форумом или личными сообщениями. Спасибо!